Айрат Абугалиевич - из местных. Родился в деревне Татарские Суксы. Там и провёл своё детство. Как и вся сельская ребятня, между уроками и играми присматривал за хозяйством, пока родители были на работе, а в страду, когда колхозу требовались силы, выходил вместе с друзьями помогать взрослым в уборке урожая. Родители поняли, что их сын уже большой, когда пришла повестка из военкомата.

Направили юношу в воинскую часть под Мурманском, где Айрат занимался возведением военных и гражданских объектов. Отцы-командиры его ценили, и на дембель он вышел в звании сержанта. Говорит, армия дала ему стержень в жизни, приучила к дисциплине и порядку. За два года парень заметно повзрослел, посерьёзнел и уже строил планы на жизнь. - Я собирался продолжить службу, но в милиции, - признаётся Муллагалиев. - Решение пришло неспонтанно. Обдумывал его ещё на срочной.

По возвращении домой с трудоустройством затягивать не стал. Буквально на пятые сутки надел парадку и прямиком в РОВД. Волновался, конечно, когда пригласили в кабинет начальника, но всё прошло на редкость гладко. Выходил уже окрылённый.

Начались рабочие будни. ППС - хорошая школа для начинающего службу, и новоиспечённый милиционер пытался соответствовать требованиям чуть ли не с первого дня. Это было тяжело, но он старался. В патруле случалось непредвиденное, и, когда на кону жизнь или здоровье граждан, нужно было среагировать оперативно. Майор очень признателен этому опыту.

Сейчас, когда ему приходится иметь дело с беспокойной публикой, при малейшей оплошности тоже может произойти непоправимое. Инструкции и регламенты для того и пишутся, чтобы исключить ЧП. Халатность не прощается. В ИВС это чувствуется особенно. Озлобленный зверь хватается за любую возможность вырваться на волю. Скольких таких Муллагалиев перевидел за два десятка лет. Его, стреляного воробья, ещё никому не удавалось провести. За версту чувствует подвох. Он, когда участковым работал, с тем миром крепко познакомился.

Прежде чем принять предложение перейти в ИВС, Айрат Абугалиевич долго взвешивал все за и против. И вправду, служба специфическая. Не каждый сможет провести за решётками и запорами весь рабочий день. Понятное дело, сперва становится жутко, когда там оказываешься. Но майор быстро от этих предрассудков избавился и занялся изучением психологии. Что называется, вживую. И теперь для офицера после серии вопросов сидящий напротив зэк или скандалист - почти прочитанная книга. - Портрет человека получается относительно полный, - рассказывает Муллагалиев. - Для чего это нужно знать? Чтобы в камерах был мир и покой. Лишь суду известно, сколько томиться здесь задержанному. А я ведь отвечаю за здоровье сидельца, его содержание и охрану, пока он здесь гостит. Пусть даже мысль не закрадывается в его голову, что отсюда можно сбежать. Он выбирает из массивной связки нужный ключ, проворачивает его со скрежетом в отверстии. Проводит по маршруту, который для всех входящих сюда одинаковый. В комплекс мероприятий входят обыск, медосмотр, помывка в душе, прожарка одежды. Размещение - уже в последнюю очередь.

Под началом офицера - семеро подчинённых, и всем хватает работы. Её тут никогда не переделаешь. Офицер щёлкает запором и командует через окошко камеры, чтобы узник подошёл поближе. В проёме показывается небритое лицо. Спрашиваю: «За что сидишь?». «Да, перебрал, - отвечает мужчина, - жену поколотил». Чуть дальше по коридору - дверь, ведущая в маленький дворик с небом в клеточку. - Это место для прогулок, - поясняет майор. - Помещение у нас новое, просторное, с ремонтом. Никто не жалуется.

Любой адвокат мечтает, чтобы его подзащитный здесь содержался, а правозащитники не скрывают довольных взглядов. И тем не менее хлопот не меньше, чем в неприспособленных или тесных изоляторах. Если точнее, я един в трёх лицах. На мне - ИВС, спец приёмник. Ещё руковожу конвоем. Система должна работать без сбоев. Начиная от выдачи постельного белья и кормёжки до этапирования и перевозки преступников в СИЗО. Ближай ший, кстати, в 90 километрах в Мензелинске.

Айрату Абугалиевичу, наверное, незнаком страх. Не один десяток преступников, приковывая к себе наручниками, перевёз благополучно до пункта назначения, а уж скольких сопроводил лично на судебные заседания или следственные дейст вия, вообще не поддаётся подсчёту. - В молодости борьбой куреш увлекался, - улыбается полицей ский. - У нас в родне все жилистые. Это потом, когда семья появилась, стал дневать и ночевать на работе, стало не до спорта. Но я ещё вполне здоров. Как подсказали потом в отде-ле кадров, офицер поскромничал, не упомянув о том, что его трижды отправляли на Север ный Кав каз. Каждая командировка в горячие точки выливалась минимум в три месяца.

За время службы Муллагалиеву довелось видеть разных людей, которых роднит, однако, попрание морали и Уголовного кодекса РФ. А иных, как он считает, можно было с большой натяжкой отнести к гмосапиенс. - Это случилось в 97- 98 годы в деревне Качкиново, - вспоминает начальник. - Иномарка тогда застряла в грязи на окраине села. Хозяин пошёл за подмогой и набрёл на шумноотмечающую какое-то событие компанию из семи парней. У собутыльников при виде «чёрного бумера» недобрый огонёк появился в глазах. Водителя ограбили и убили, а тело выбросили в реку. На преступников, которые, не скрываясь, раскатывали по округе на машине, вышли через две недели. За это время они ещё наделали дел. Второй жертвой стала бабушка. Прокурор просил высшую меру наказания, но негодяям дали по 25 лет. Я лично участвовал во всех их перемещениях во время следст вия и суда. Сейчас бандитов - единицы, да и преступность всё реже связана с физическим насилием. Но от этого она не стала менее опасной для общества. Один арестант, подозреваемый во взяточничестве, уже четыре месяца у нас сидит. Имеются доказательства его вины по трём эпизодам, но мздоимец бьётся об за клад, что денег не брал. Впрочем, свидетельскую базу сторона обвинения собрала достаточ-ную. Посмотрим, время пока-жет. Сейчас ведь все умные. Когда обход делаю, вижу, как многие в камерах штудируют УК, УПК, ищут лазейки в законодательстве.